Как полиция, продавцы и прохожие реагировали на маску против распознавания лиц
Специальный корреспондент The Village Иван Сурвилло неделю носил маску — на улице, в метро и общественных местах, — чтобы понять, как на нее реагируют полицейские и прохожие.
Москва занимает второе место в мире по числу камер видеонаблюдения на душу населения: на тысячу человек приходится 11,63 камеры. Это в два раза больше, чем в Гонконге, и в шесть раз больше, чем в Пекине. Как минимум 160 городских камер подключены к системе распознавания лиц. Система работает на митингах, в наземном транспорте и в метро (подробнее о том, как за нами следят, читайте в большом гиде The Village). Маскировка очками, капюшоном или кепкой не спасает, а специальный макияж и бесформенные маски привлекают слишком много внимания.
Американский художник Лео Сельваджио придумал маску URME еще в 2014 году. 3D-маска с внешностью Лео помогает обмануть системы распознавания лиц: они идентифицируют по маске художника, а не человека, который за ней скрывается. По словам Лео, смысл проекта в том, чтобы заменить свое лицо чужим, не привлекая внимания окружающих. Специальный корреспондент The Village Иван Сурвилло неделю носил маску — на улице, в метро и общественных местах, — чтобы понять, как на нее реагируют полицейские и прохожие.
В первый раз минут пять пытался найти нужное положение, чтобы глаза были по центру глазниц и смотрелись более-менее естественно. Оказывается, для этого надо просто прижать маску к носу и поднять резинку на затылок.
Маска URME сделана из композитного материала, покрыта матовым лаком и полностью повторяет лицо Лео Сельваджио. Резинка, которая идет в комплекте, слишком сильно прижимает маску к лицу, так что через пять минут становится больно. Чтобы продолжить эксперимент, пришлось заменить резинку тонкой красной ниткой, для надежности сложив ее в пять раз. Надел очки — они держались, но маска еще сильнее давила на уши.
Изнутри URME похожа на лакированный пластик телесного цвета, но после нескольких дней ношения она обесцвечивается от пота и напоминает гипсовый посмертный слепок. Маска чуть-чуть закрывает боковой обзор, ее края прилегают плотно, а вот подбородок — не очень: в щель можно просунуть мизинец, на улице туда задувает ветер.
На Арбате в десять утра народу не так много, и на мой внешний вид прохожие никак не реагируют. Я специально замедлил шаг, проходя мимо полицейских, — они тоже не обратили на меня внимания. Замечали меня только дети. Сначала — маленькая девочка на улице. Она долго смотрела на мое лицо, а потом начала что-то возбужденно говорить маме, но той, кажется, было все равно. Потом, в вагоне метро я встал у задней двери, и рядом была девушка с малышом на руках. Он дважды схватил маску за нос, но никто вокруг не обратил на это внимания, в том числе его мать.
На улице внутренняя часть маски постепенно покрывалась капельками пота. Сначала это раздражало, но через полчаса поймал себя на мысли, что не чувствую маски — просто привык к ней. Потихоньку начал уставать нос, на котором лежал основной вес конструкции. Еще нос ощущал слабый сладкий запах: видимо, так пахнет лак, который покрывает ее изнутри.
На входе в редакцию я хотел снять маску, чтобы не шокировать охрану, но замешкался: класть в рюкзак не решился — боялся поцарапать, нести в руке — слишком крипи. Тупил минуту, потом просто прошел мимо охранника в ней.
Вечером пошел снег. Сама маска от него не пострадала, но ветер задувал под нее сильнее. Пластик стал холодным и неприятным. Чтобы согреться, начал дышать в нее ртом. Стало теплее, но принялись слезиться глаза. Моргать в маске неудобно: несколько раз чувствовал, будто ослеп на секунду, — приходилось уворачиваться от столкновения с прохожими.
Маску я носил (почти не снимая) всю неделю. За это время раз пять заезжал за едой в разные магазины. Лишь однажды охранник «Азбуки вкуса» заметил на мне маску, потянулся было к рации, но так никого и не вызвал. По пятам не ходил, только поглядывал в мою сторону. В «Пятерочке» ни охрана, ни продавцы мной не заинтересовались.
Ради эксперимента зашел в большой торговый центр: фланировал по «Европейскому» около часа, заходил в Nike, Banana Republic и Henderson. Даже консультанты не удостоили меня вниманием.
Несколько раз покупал еду в кафе и киосках с шаурмой. Продавали без вопросов и уточнений. Проблема была в том, что по условиям эксперимента снимать маску на улице нельзя, поэтому поесть на ходу не получалось.
Один раз пришлось съездить в Сбербанк, поменять деньги. Сотрудница внимательно посмотрела на маску, сама выбила номерок в очереди и проводила до стеклянной двери, где находится обменное отделение. Больше ничего необычного.
В маске был даже на встрече с приятелем. Мы сидели в баре около часа: никакой реакции от посетителей бара и сотрудников не было. Правда, мой голос из-под маски слышен очень плохо, и беседы толком не получилось.
Самый показательный случай произошел в середине недели на перекрытом Новом Арбате: я решил снять на телефон гигантский кортеж (скорее всего, ехал кубинский лидер Рауль Кастро). Достал телефон и услышал резкий и неприятный голос: «Молодой человек, телефон уберите!» Сквозь прорези маски увидел, как мужчина в черном пальто идет ко мне быстрым шагом. «Я запрещаю вам снимать. Кто я — не имеет значения. Немедленно выключите камеру, дайте мне паспорт и отдайте телефон. Посмотрим, что наснимали». Во время монолога мужчина подошел ко мне неуютно близко, но экран моего телефона интересовал его больше моего лица. Я молча положил телефон в карман и спустился в подземный переход.
Маска в очередной раз подтвердила: в большом городе на тебя всем плевать. За семь дней на меня обратили внимание четыре раза: два раза дети, один раз — охранник из «Азбуки вкуса» и еще раз — сотрудница в банке.
Кажется, носить URME постоянно европейскому обывателю как-то глупо и не очень понятно, зачем. Все равно что постоянно держать в квартире юриста, электрика и батюшку на случай внезапной необходимости собственного соборования. Но если вам есть что скрывать или вы цените свою анонимность, то маска — нормальный и вполне рабочий вариант.
Источник
Москва занимает второе место в мире по числу камер видеонаблюдения на душу населения: на тысячу человек приходится 11,63 камеры. Это в два раза больше, чем в Гонконге, и в шесть раз больше, чем в Пекине. Как минимум 160 городских камер подключены к системе распознавания лиц. Система работает на митингах, в наземном транспорте и в метро (подробнее о том, как за нами следят, читайте в большом гиде The Village). Маскировка очками, капюшоном или кепкой не спасает, а специальный макияж и бесформенные маски привлекают слишком много внимания.
Американский художник Лео Сельваджио придумал маску URME еще в 2014 году. 3D-маска с внешностью Лео помогает обмануть системы распознавания лиц: они идентифицируют по маске художника, а не человека, который за ней скрывается. По словам Лео, смысл проекта в том, чтобы заменить свое лицо чужим, не привлекая внимания окружающих. Специальный корреспондент The Village Иван Сурвилло неделю носил маску — на улице, в метро и общественных местах, — чтобы понять, как на нее реагируют полицейские и прохожие.
Удобство ношения
В первый раз минут пять пытался найти нужное положение, чтобы глаза были по центру глазниц и смотрелись более-менее естественно. Оказывается, для этого надо просто прижать маску к носу и поднять резинку на затылок.
Маска URME сделана из композитного материала, покрыта матовым лаком и полностью повторяет лицо Лео Сельваджио. Резинка, которая идет в комплекте, слишком сильно прижимает маску к лицу, так что через пять минут становится больно. Чтобы продолжить эксперимент, пришлось заменить резинку тонкой красной ниткой, для надежности сложив ее в пять раз. Надел очки — они держались, но маска еще сильнее давила на уши.
Изнутри URME похожа на лакированный пластик телесного цвета, но после нескольких дней ношения она обесцвечивается от пота и напоминает гипсовый посмертный слепок. Маска чуть-чуть закрывает боковой обзор, ее края прилегают плотно, а вот подбородок — не очень: в щель можно просунуть мизинец, на улице туда задувает ветер.
Первая прогулка
На Арбате в десять утра народу не так много, и на мой внешний вид прохожие никак не реагируют. Я специально замедлил шаг, проходя мимо полицейских, — они тоже не обратили на меня внимания. Замечали меня только дети. Сначала — маленькая девочка на улице. Она долго смотрела на мое лицо, а потом начала что-то возбужденно говорить маме, но той, кажется, было все равно. Потом, в вагоне метро я встал у задней двери, и рядом была девушка с малышом на руках. Он дважды схватил маску за нос, но никто вокруг не обратил на это внимания, в том числе его мать.
На улице внутренняя часть маски постепенно покрывалась капельками пота. Сначала это раздражало, но через полчаса поймал себя на мысли, что не чувствую маски — просто привык к ней. Потихоньку начал уставать нос, на котором лежал основной вес конструкции. Еще нос ощущал слабый сладкий запах: видимо, так пахнет лак, который покрывает ее изнутри.
На входе в редакцию я хотел снять маску, чтобы не шокировать охрану, но замешкался: класть в рюкзак не решился — боялся поцарапать, нести в руке — слишком крипи. Тупил минуту, потом просто прошел мимо охранника в ней.
Вечером пошел снег. Сама маска от него не пострадала, но ветер задувал под нее сильнее. Пластик стал холодным и неприятным. Чтобы согреться, начал дышать в нее ртом. Стало теплее, но принялись слезиться глаза. Моргать в маске неудобно: несколько раз чувствовал, будто ослеп на секунду, — приходилось уворачиваться от столкновения с прохожими.
«Я никому не интересен»
Маску я носил (почти не снимая) всю неделю. За это время раз пять заезжал за едой в разные магазины. Лишь однажды охранник «Азбуки вкуса» заметил на мне маску, потянулся было к рации, но так никого и не вызвал. По пятам не ходил, только поглядывал в мою сторону. В «Пятерочке» ни охрана, ни продавцы мной не заинтересовались.
Ради эксперимента зашел в большой торговый центр: фланировал по «Европейскому» около часа, заходил в Nike, Banana Republic и Henderson. Даже консультанты не удостоили меня вниманием.
Несколько раз покупал еду в кафе и киосках с шаурмой. Продавали без вопросов и уточнений. Проблема была в том, что по условиям эксперимента снимать маску на улице нельзя, поэтому поесть на ходу не получалось.
Один раз пришлось съездить в Сбербанк, поменять деньги. Сотрудница внимательно посмотрела на маску, сама выбила номерок в очереди и проводила до стеклянной двери, где находится обменное отделение. Больше ничего необычного.
В маске был даже на встрече с приятелем. Мы сидели в баре около часа: никакой реакции от посетителей бара и сотрудников не было. Правда, мой голос из-под маски слышен очень плохо, и беседы толком не получилось.
Самый показательный случай произошел в середине недели на перекрытом Новом Арбате: я решил снять на телефон гигантский кортеж (скорее всего, ехал кубинский лидер Рауль Кастро). Достал телефон и услышал резкий и неприятный голос: «Молодой человек, телефон уберите!» Сквозь прорези маски увидел, как мужчина в черном пальто идет ко мне быстрым шагом. «Я запрещаю вам снимать. Кто я — не имеет значения. Немедленно выключите камеру, дайте мне паспорт и отдайте телефон. Посмотрим, что наснимали». Во время монолога мужчина подошел ко мне неуютно близко, но экран моего телефона интересовал его больше моего лица. Я молча положил телефон в карман и спустился в подземный переход.
Зачем нужна маска
Маска в очередной раз подтвердила: в большом городе на тебя всем плевать. За семь дней на меня обратили внимание четыре раза: два раза дети, один раз — охранник из «Азбуки вкуса» и еще раз — сотрудница в банке.
Кажется, носить URME постоянно европейскому обывателю как-то глупо и не очень понятно, зачем. Все равно что постоянно держать в квартире юриста, электрика и батюшку на случай внезапной необходимости собственного соборования. Но если вам есть что скрывать или вы цените свою анонимность, то маска — нормальный и вполне рабочий вариант.
Источник
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.