«Взорву самолет, мне терять нечего!» 45 лет назад террорист взорвал бомбу на борту советского самолета
45 лет назад психически больной мужчина захватил летевший из Ленинграда в Москву самолет и взорвал на борту самодельную бомбу. Чего требовал террорист и каковы были последствия катастрофы - далее.
23 апреля 1973 года самолет Ту-104Б вылетел из Ленинграда в Москву. На борту находился 51 пассажир и шесть членов экипажа. Спустя несколько минут после взлета один из пассажиров, 47-летний Иван Бидюк, сидевший в 13-м ряду, попросил пересадить его ближе к носу самолета. Оказавшись рядом с кабиной, он снова подозвал стюардессу и протянул ей письмо, велев передать его экипажу.
Самолет уже поднялся до высоты 7800 метров, когда в кабине сработал сигнал «Вызывает бортпроводник». «Веня, посмотрите, что там у них», — приказал командир Вячеслав Янченко бортмеханику Викентию Грязнову.
Из салона Грязнов вернулся в кабину с письмом Бидюка. Письмо занимало четыре листа. Бидюк требовал изменить курс и направить самолет в Стокгольм. В случае неповиновения он угрожал взорвать самолет — на борт ему удалось пронести 2 кг взрывчати.
«Я много лет испытываю на своей шкуре когти кровожадных сверхзверей и в противном случае смерть для меня не печаль, а убежище от хищных, алчущих моей жизни зверей», — писал Бидюк.
На тот момент никаких инструкций по поводу сложившейся ситуации не существовало. Янченко решил вернуться в Ленинград и передал диспетчерам сигнал бедствия.
Янченко вручил Грязнову табельное оружие и велел попытаться обезвредить или хотя бы отвлечь террориста. Тем временем они со вторым пилотом собирались посадить самолет в аэропорту Пулково (тогда — Шоссейная).
Штурману Широкову он приказал присоединиться к Грязнову. «Попробуйте вместе с Грязновым отвлечь его, заведите разговор о том, что до Швеции долететь не сможем, предложите сесть в Финляндии», — велел Янченко.
Широков подошел к Грязнову, который уже стоял рядом со злоумышленником и вел какой-то разговор. Вдвоем они стали говорить ему про Финляндию, про то, что до Швеции не хватит топлива, но террорист — на вид простоватый пожилой провинциальный мужчина — оказался не так доверчив, как они надеялись.
На посадку в Финляндии он категорически не соглашался и настаивал, чтобы его пустили в пилотскую кабину.
«В Хельсинки мне не надо. Если летим в Хельсинки — я взрываю. Нечего тут со мной лясы точить, идите, работайте, летите, куда сказано», — заявил Бидюк.
Самолет тем временем подлетел к Пулково.
«Как выяснилось позже, преступник был родом не из Ленинграда, — вспоминали члены экипажа. — Было ему лет сорок пять. Он прожил какую-то странную, уродливую и перевернутую жизнь... За что ни брался, ничего у него не получалось, и ему даже перестали предлагать работу. Потом был осужден: трижды ударил топором по голове свою сожительницу. Освободившись из заключения, опять не нашел для себя места в обществе. Заболел сифилисом, а затем был поставлен на учет в психоневрологический диспансер с редким диагнозом «сифилисофобия».
Он озлоблялся все больше. Начал бомбардировать все органы страны десятками писем. Металлургам давал советы о металле, руководителям сельского хозяйства – о зерне. Даже Брежневу писал, предлагая свои способы решения государственных проблем. Но все это было настолько глупо, что никакой реакции не вызывало. Тогда он смастерил взрывное устройство, приехал в Ленинград и купил билет на московский рейс. Терять ему было нечего…».
Бидюк все пытался прорваться в кабину, но Грязнов удерживал его, убеждая, что самолет направляется в Швецию. Бомбу преступник держал в руках. Она имела механизм обратного действия — Бидюк держал кнопку нажатой и бомба взорвалась бы, если бы он ее отпустил.
Чтобы не выдать, что самолет вернулся в Ленинград, пилоты до последнего не выпускали шасси — шум мог привлечь внимание Бидюка. Тот продолжал ломиться в кабину.
«Пусти в кабину! Не пустишь - через пять минут взорву самолет. Мне терять нечего!», — твердил он Грязнову.
В аэропорту тем временем спешно готовились к посадке. К полосе подъехали пожарные машины, дежурили медики.
Заходя на посадку, Янченко на высоте 150 метров все же выпустил шасси. Характерный щелчок привлек внимание Бидюка, тот глянул в иллюминаторы и понял, что его обманули. В ту же секунду он снял палец с кнопки.
Дверь кабины выдержала. «На борту большая пробоина и пожар!», — доложил штурман.
Из салона запахло дымом и гарью. Входную дверь вырвало взрывом, в фюзеляже зияла дыра.
«Взрывное устройство было в трубе, поэтому взрыв получился направленный в две стороны. Одна часть взрывной волны пошла в сторону передней входной двери - вырвала ее и кусок с фюзеляжа, а вторая через Грязнова в салон. Пассажиров на передних креслах не было, все осколки полетели над креслами и никого из пассажиров не задело, а проводницы были в конце салона у задней двери», — объяснял позже Янченко.
Балкой пола заклинило тяги рулей высоты. Из-за повреждения гидросистемы передняя стойка шасси не успела зафиксироваться. Самолет начал было опускать нос, но пилотам с огромным трудом удалось его выровнять.
Наконец, самолет приземлился. Незафиксированная передняя стойка сложилась, и фюзеляж носом опустился на полосу и заскользил по бетону. Затем пилоты отвернули авиалайнер вправо, тот выехал на боковую полосу безопасности и остановился. В носовой части возникло задымление, поэтому пассажиры в панике побежали к хвостовой двери. Стюардессы оттеснили их, поскольку хвостовой выход из-за наклона самолета оказался в семи метрах над землей, и направили к переднему выходу, где аварийные службы оперативно потушили пожар.
Пассажиры выжили. Погибших было всего двое — сам Бидюк и находившийся рядом с ним Грязнов, принявший на себя всю мощь взрывного заряда. Пассажиров доставили в Дом культуры авиагородка, чтобы допросить о произошедшем. А рядом с самолетом тем временем работали судмедэксперты.
«Осмотр проводили под видеозапись, в моей практике это было впервые, я тогда вообще в первый раз увидел видеокамеру, — вспоминал один из них, Сергей Скрижинский. — Из самолета уже вытащили и положили рядом на землю верхнюю часть туловища бортмеханика, который, как я услышал на месте происшествия, был послан для переговоров с террористом; нашел я также и часть лицевого скелета. Из сопла самолета достали часть ноги, — тогда еще было непонятно, чьей.
Обнаружили и часть руки, и стало ясно, что она принадлежала террористу, поскольку к ней было привязано какое-то устройство, цилиндрической формы, светлого металла; конечно, от него остался только фрагмент».
«В помещении буфета-кухни и на креслах переднего пассажирского салона беспорядочно расположены обломки оборудования кухни, декоративной отделки помещений, а также отдельные пропитанные кровью размозженные человеческие мягкие ткани и кости», — гласил составленный специалистами протокол.
Грязнову посмертно было присуждено звание Героя Советского Союза. Получили почетные награды и остальные члены экипажа. После допроса их всех с семьями отправили в отпуск. Затем они снова вернулись к полетам.
23 апреля 1973 года самолет Ту-104Б вылетел из Ленинграда в Москву. На борту находился 51 пассажир и шесть членов экипажа. Спустя несколько минут после взлета один из пассажиров, 47-летний Иван Бидюк, сидевший в 13-м ряду, попросил пересадить его ближе к носу самолета. Оказавшись рядом с кабиной, он снова подозвал стюардессу и протянул ей письмо, велев передать его экипажу.
Самолет уже поднялся до высоты 7800 метров, когда в кабине сработал сигнал «Вызывает бортпроводник». «Веня, посмотрите, что там у них», — приказал командир Вячеслав Янченко бортмеханику Викентию Грязнову.
Из салона Грязнов вернулся в кабину с письмом Бидюка. Письмо занимало четыре листа. Бидюк требовал изменить курс и направить самолет в Стокгольм. В случае неповиновения он угрожал взорвать самолет — на борт ему удалось пронести 2 кг взрывчати.
«Я много лет испытываю на своей шкуре когти кровожадных сверхзверей и в противном случае смерть для меня не печаль, а убежище от хищных, алчущих моей жизни зверей», — писал Бидюк.
На тот момент никаких инструкций по поводу сложившейся ситуации не существовало. Янченко решил вернуться в Ленинград и передал диспетчерам сигнал бедствия.
Янченко вручил Грязнову табельное оружие и велел попытаться обезвредить или хотя бы отвлечь террориста. Тем временем они со вторым пилотом собирались посадить самолет в аэропорту Пулково (тогда — Шоссейная).
Штурману Широкову он приказал присоединиться к Грязнову. «Попробуйте вместе с Грязновым отвлечь его, заведите разговор о том, что до Швеции долететь не сможем, предложите сесть в Финляндии», — велел Янченко.
Широков подошел к Грязнову, который уже стоял рядом со злоумышленником и вел какой-то разговор. Вдвоем они стали говорить ему про Финляндию, про то, что до Швеции не хватит топлива, но террорист — на вид простоватый пожилой провинциальный мужчина — оказался не так доверчив, как они надеялись.
На посадку в Финляндии он категорически не соглашался и настаивал, чтобы его пустили в пилотскую кабину.
«В Хельсинки мне не надо. Если летим в Хельсинки — я взрываю. Нечего тут со мной лясы точить, идите, работайте, летите, куда сказано», — заявил Бидюк.
Самолет тем временем подлетел к Пулково.
«Как выяснилось позже, преступник был родом не из Ленинграда, — вспоминали члены экипажа. — Было ему лет сорок пять. Он прожил какую-то странную, уродливую и перевернутую жизнь... За что ни брался, ничего у него не получалось, и ему даже перестали предлагать работу. Потом был осужден: трижды ударил топором по голове свою сожительницу. Освободившись из заключения, опять не нашел для себя места в обществе. Заболел сифилисом, а затем был поставлен на учет в психоневрологический диспансер с редким диагнозом «сифилисофобия».
Он озлоблялся все больше. Начал бомбардировать все органы страны десятками писем. Металлургам давал советы о металле, руководителям сельского хозяйства – о зерне. Даже Брежневу писал, предлагая свои способы решения государственных проблем. Но все это было настолько глупо, что никакой реакции не вызывало. Тогда он смастерил взрывное устройство, приехал в Ленинград и купил билет на московский рейс. Терять ему было нечего…».
Бидюк все пытался прорваться в кабину, но Грязнов удерживал его, убеждая, что самолет направляется в Швецию. Бомбу преступник держал в руках. Она имела механизм обратного действия — Бидюк держал кнопку нажатой и бомба взорвалась бы, если бы он ее отпустил.
Чтобы не выдать, что самолет вернулся в Ленинград, пилоты до последнего не выпускали шасси — шум мог привлечь внимание Бидюка. Тот продолжал ломиться в кабину.
«Пусти в кабину! Не пустишь - через пять минут взорву самолет. Мне терять нечего!», — твердил он Грязнову.
В аэропорту тем временем спешно готовились к посадке. К полосе подъехали пожарные машины, дежурили медики.
Заходя на посадку, Янченко на высоте 150 метров все же выпустил шасси. Характерный щелчок привлек внимание Бидюка, тот глянул в иллюминаторы и понял, что его обманули. В ту же секунду он снял палец с кнопки.
Дверь кабины выдержала. «На борту большая пробоина и пожар!», — доложил штурман.
Из салона запахло дымом и гарью. Входную дверь вырвало взрывом, в фюзеляже зияла дыра.
«Взрывное устройство было в трубе, поэтому взрыв получился направленный в две стороны. Одна часть взрывной волны пошла в сторону передней входной двери - вырвала ее и кусок с фюзеляжа, а вторая через Грязнова в салон. Пассажиров на передних креслах не было, все осколки полетели над креслами и никого из пассажиров не задело, а проводницы были в конце салона у задней двери», — объяснял позже Янченко.
Балкой пола заклинило тяги рулей высоты. Из-за повреждения гидросистемы передняя стойка шасси не успела зафиксироваться. Самолет начал было опускать нос, но пилотам с огромным трудом удалось его выровнять.
Наконец, самолет приземлился. Незафиксированная передняя стойка сложилась, и фюзеляж носом опустился на полосу и заскользил по бетону. Затем пилоты отвернули авиалайнер вправо, тот выехал на боковую полосу безопасности и остановился. В носовой части возникло задымление, поэтому пассажиры в панике побежали к хвостовой двери. Стюардессы оттеснили их, поскольку хвостовой выход из-за наклона самолета оказался в семи метрах над землей, и направили к переднему выходу, где аварийные службы оперативно потушили пожар.
Пассажиры выжили. Погибших было всего двое — сам Бидюк и находившийся рядом с ним Грязнов, принявший на себя всю мощь взрывного заряда. Пассажиров доставили в Дом культуры авиагородка, чтобы допросить о произошедшем. А рядом с самолетом тем временем работали судмедэксперты.
«Осмотр проводили под видеозапись, в моей практике это было впервые, я тогда вообще в первый раз увидел видеокамеру, — вспоминал один из них, Сергей Скрижинский. — Из самолета уже вытащили и положили рядом на землю верхнюю часть туловища бортмеханика, который, как я услышал на месте происшествия, был послан для переговоров с террористом; нашел я также и часть лицевого скелета. Из сопла самолета достали часть ноги, — тогда еще было непонятно, чьей.
Обнаружили и часть руки, и стало ясно, что она принадлежала террористу, поскольку к ней было привязано какое-то устройство, цилиндрической формы, светлого металла; конечно, от него остался только фрагмент».
«В помещении буфета-кухни и на креслах переднего пассажирского салона беспорядочно расположены обломки оборудования кухни, декоративной отделки помещений, а также отдельные пропитанные кровью размозженные человеческие мягкие ткани и кости», — гласил составленный специалистами протокол.
Грязнову посмертно было присуждено звание Героя Советского Союза. Получили почетные награды и остальные члены экипажа. После допроса их всех с семьями отправили в отпуск. Затем они снова вернулись к полетам.
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.