Современный знак переработки был предложен 23–летним американским студентом Гари Андерсоном в 1970 году во время проведения конкурса на символ компании Container Corporation of America (Контейнерная Корпорации Америки) к первому Дню Земли. Было рассмотрено около 500 работ.

Сам Андерсон после конкурса не встречал знак почти 10 лет, пока однажды, посещая Европу, не увидел его в Амстердаме на мусорном баке.

В 1918 году астраханцы кое–как снабжались продовольствием матросами волжского флота, но с наступлением зимы подвоз вольного продовольствия почти прекратился. Кругом Астрахани и на железной дороге, и по проселкам стояли реквизиционные отряды. Продовольствие отбиралось, продавцы и покупатели расстреливались. Астрахань, окруженная хлебом и рыбой, умирала с голода. Металлические заводы Астрахани: «Кавказ и Меркурий», «Вулкан», «Этна» и др. были объявлены военными, труд на них милитаризован, и рабочие находились на военном учете. Город Астрахань, живший всегда привозным хлебом, с момента объявления хлебной монополии и прекращения свободной закупки продовольствия сразу очутился в затруднительном положении. Изобиловавший раньше рыбой, которой в одних устьях Волги ежегодно вылавливалось десятки миллионов пудов, город после объявления социализации рыбных промыслов и расстрела рыболовов (Беззубиков и др.) не имел даже сельдей, которыми запрещено было торговать под страхом ареста и продавца, и покупателей.

Впервые мороженое под названием «Бородино» появилось в продаже в 1977 году, вскоре после того как Министерство торговли утвердило технические условия на новое лакомство. Появление этого вида пломбира было вызвано форс–мажором, связанным с неожиданной погодной аномалией в Латинской Америке, и, как следствие, снижением импорта какао–бобов из данного региона. В результате любимое многими советскими людьми мороженое «Лакомка», глазированное шоколадом, стало невозможным производить в прежних объёмах.

Российский фонд «Историческая память» впервые опубликовал советские оригиналы Договора о ненападении между СССР и Германией, заключенный 23 августа 1939, а также секретный дополнительный протокол к нему.

Документы отпечатанные на пишущей машинке, под ними стоят подписи наркома иностранных дел СССР Вячеслава Молотова и министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа, сообщается на сайте фонда.

Надо было мне сделать общий анализ крови. После одной неприятной для меня истории в поликлинике, когда было подозрение, что медсестра дважды использовала иглу для взятия крови из вены, я предпочитаю обращаться в платные лаборатории, где при мне вскрывается упаковка с иглой.

И вот пришел я в платную лабораторию. Сижу в приемной, жду когда позовут. Вижу из процедурного кабинета, выходит военный с улыбкой до ушей. Я не придал этому значения, мало ли человек анекдот вспомнил, вот и улыбается.
Меня приглашают в кабинет. Захожу и вижу небольшой стол с валиком на середине, как позже выяснилось под локоть. Медсестра, девушка лет двадцати семи-тридцати, берет бумаги и командует:
-Садитесь, руку на стол.
Сделал как сказала медсестра, сел за стол, локоть положил на валик, кисть же свисает с другой стороны стола. Жду когда медсестра подготовит все необходимое.
Она все подготовила и садится на против. Цепляет мне на руку жгут.
Когда она это делала, она плотно придвинулась к столу, а моя ладонь была раскрыта и получилось что ее грудь легла мне в в руку. Т.е. я держу ее за титьку и тут до меня доходит, почему военный улыбался во все щеки. Но я не подаю виду, хотя чувствую, что когда буду вставать из-за стола, надо сразу отвернуться от нее, чтобы она чего не увидела...
Тем временем медсестра говорит:
-Поработайте рукой.
Она в этом эксперт, сказала значит надо. Начинаю сжимать, разжимать кулак, а поскольку ее грудь, в прямом смысле, у меня в руке, получается что я ее за титьку жамкаю, но аккуратно, чтобы ей больно не было. Потому что у нее в руках игла, которой она мне тоже больно может сделать.